– Антиб – это под Ниццей, совсем рядом, – сказал Спец, усаживаясь снова за компьютер. – Если Евсеев с Кудловым тоже в Антибе, мы их вычислим за полчаса.

Спец ввел «маячок» для контекстного поиска: АНТИБ. В местной жандармерии состояли на учете немногим более двухсот иммигрантов.

Веретневу расхотелось спать. Он подвинул второй стул, сел и стал смотреть на мелькающие в серой рамке монитора лица.

– Стоп! – сказал он. – Вот этот, смотри... Это был Кудлов. Майор КГБ Анатолий Кудлов, который ныне зовется Хельмут Рольц, уроженец Гамбурга. Адрес в Антибе – тот же, что и у Злотина.

Спустя полчаса Спец «поймал» самого Евсеева. Некогда округлое приятное лицо заведующего Международным сектором ЦК КПСС на компьютерной карточке иммиграционного управления было напряженным, в глазах – лед, губы плотно сжаты. Эрих Таубе. Место рождения – Кельн. Адрес проживания во Франции – С 88, Антиб.

– Что еще за Си-восемь-восемь? – спросил Веретнев. Спец закусил губу.

– Не знаю, Леша. – Он поднял глаза на Веретнева. – Главное, что мы нашли. Елки-палки!.. Ты понял?

– Дай пять, – сказал Веретнев. Он все понял.

Подполковник ненадолго удалился, а когда вернулся, в наплечной сумке у него лежали две бутылки «Смирнофф» и пакет с бутербродами – все, что он смог найти в Ницце в четыре часа утра.

...В десять часов у дома №17 на плас Шуайе остановилось такси, из него вышел молодой человек приятной наружности.

– Простите, – обратился он к хозяйке по-английски, – здесь должны проживать два моих друга. Они у себя?

Хозяйка, которая была немного знакома с языком Шекспира, показала ему на лестницу, ведущую к верхней комнате. Молодой человек поднялся и долго стучал в дверь.

– Они там, – сказала хозяйка в ответ на его вопросительный взгляд. – Постучите еще.

Наконец дверь открылась и показалась мощная фигура Спеца. Майор в отставке был заспан, небрит, вокруг него витало густое облако перегара.

– А, Макс, – пробормотал он флегматично. – Заходи. Примерно через час хозяйка узнала, что ее английские постояльцы срочно покидают Канн. Они спустились вниз с вещами и спросили, мешая английские и французские слова, не согласится ли она принять в счет оплаты за жилье компьютер, который они оставили в комнате?.. Беспрецедентная наглость! Но когда жильцы расплатились, а компьютер все равно оставили, она резко изменила свое мнение о них.

Оказалось, что аббревиатура «С 88» означает всего-навсего канцелярский оборот «строение № 88», которым в муниципалитете обозначают роскошные виллы на мысе Антиб, каждая из которых имеет в обычной жизни соответствующее красивое название.

Об этом Макс, Веретнев и Спец узнали в одной из десятков кафешек, расположенных между крытым рынком и портом Вобан. Почти во всех слышалась английская речь, похоже, что эти уютные маленькие заведения привлекали британских туристов со всего побережья.

Остановились они в крохотной, на пять номеров, недорогой гостинице, где сняли два номера по триста двадцать франков в сутки. Распаковав спартанский багаж, перекусили огромными бутербродами из разрезанных вдоль батонов, пропитанных оливковым маслом и набитых зеленью, луком, помидорами, яйцами и филе тунца, запили их красным вином, а затем отправились в город, где купили двенадцатикратный бинокль и «Никон» с телеобъективом. После чего отправились изучать окрестности.

Антиб оказался маленьким старинным городком с узкими тенистыми улочками в центральной части, хорошо сохранившимся старинным фортом и средневековым замком. Его окружали гавани с тысячами яхт, мачты которых напоминали осенний безлиственный лес. Набирающее силу солнышко согревало крупный коричневатый песок широких пляжей, на которых уже появились белокожие мужчины в плавках и женщины в раздельных купальниках, верхняя часть которых зачастую отсутствовала.

За городком начинался одноименный мыс, с дорогими отелями и виллами, оранжереями, начинающими распускаться цветниками, голубыми бассейнами и аккуратно подстриженными изумрудными полями для игры в гольф. Вдоль всего побережья колыхались на лазурных волнах белоснежные катера и яхты самых разных размеров.

Вилла под номером восемьдесят восемь расположилась на склоне живописного холма, отлого сползающего в море. Веретнев немного замедлил ход машины, а Макс поднес к глазам бинокль. Солидное трехэтажное здание, покрытые штукатуркой гладкие белые стены, высокие узкие окна, блестящая коричневая черепица. Рядом – двухэтажный флигель. Ниже по склону расположены какие-то хозяйственные постройки, выложенная плиткой дорожка вела к пляжу. У причала застыла 80-футовая красавица-яхта.

– "Александра", – прочел Макс черную надпись на белом борту.

– Нашли! – с облегчением выдохнул он. Не останавливаясь, они прокатили мимо, через час так же неспешно проехали в обратном направлении. Теперь в бинокль наблюдал Спец. Макс и без оптики рассмотрел двух мужчин, которые неспешно прогуливались вдоль решетчатого забора, заметил и отблескивающие по углам виллы объективы двух телекамер.

– Остерегаются, – сказал Спец. – За забором сигнальная проволока, телекамеры... А вон тот, по-моему, Кудлов... Ну-ка, Слон, выпусти меня...

Чтобы не привлекать внимания, они остановили машину вдали от виллы, Спец прихватил «Никон» с внушительной трубой телевика и юрким ужом выскочил наружу.

– До вечера! – бросил он и захлопнул дверцу. Поставив машину на стоянку, Макс и Веретнев отправились бродить по городу. Забрели на большой рынок, прошли вдоль рыбных рядов, где на битом льду, прикрытые листьями, лежали зубатка, солнечник, серебряный лещ, ракушки, мидии, устрицы, креветки и омары. Поражала исключительная чистота, отсутствие шелухи, слизи и даже рыбьего духа – пахло морской свежестью и водорослями.

Потом начались мясные прилавки: сочная телячья вырезка, идеально обрезанные бараньи седла, задние ножки ягнят, свиные антрекоты – все чистое, свежее, аккуратно расфасованное.

– Сырым можно есть, – прокомментировал Веретнев. – Посолил – и жуй!

Макс вспомнил, как они с Машей делали покупки в московских универсамах. Если бы она оказалась здесь, ей было бы интересно... Да и ему было бы веселей...

– Погляди, какие сыры! Я куплю вот этот попробовать... Алексей Иванович погрузился в изобилие сыров – козьего, овечьего, коровьего. Мягкие рассольные, полумягкие, твердые... Круглые лепешечки разных размеров и цветов: белые, розовые, желтые, сиреневые, черные, с присыпкой и без нее, с тонкой корочкой, покрытые пищевой плесенью остро пахнущие брусочки, слезящиеся на разрезе шары...

Макс вздохнул. С Машей надо решать. Хотя она и лгунья и никак не может оторваться от этого своего... хахаля, скажем так, но его все равно тянет к ней как магнитом. Может, потому, что в постели с ней никто не сравнится. А может, по чему другому, неважно, это слишком тонкая материя... Надо окончательно определиться, отшить этого Рината, ну а то, что он трахнул ее, когда Макс был в Лондоне, – что ж... Дело, как говорится, житейское...

Алексей Иванович купил сыра, и они попали в овощные ряды. Крохотные кочанчики брюссельской капусты, спаржа, артишоки, желтые и красные помидоры, горы зелени, изобилие оливок: греческие, испанские, итальянские, соленые, маринованные, вяленые, сушеные...

Веретнев очень любил оливки и набрал несколько маленьких пакетиков.

– Давай с пивом, – оживленно предложил он. – Хотя с вином тоже хорошо...

В двух шагах от рыночных прилавков стояли на тротуаре столики открытого кафе, Веретнев разложил на одном из них покупки, заказал пять бутылок пива.

– Я сейчас, – сказал Макс и отошел в сторону. В газетном киоске за сорок пять франков купил телефонную карточку, завернув в проулок, нашел таксофон. Семерка, московский код, Машин номер. Она ответила сразу, будто ждала звонка.

– Здравствуй, дорогой! – судя по голосу, девушка была рада его слышать. – Как твои дела? Ты в Лондоне?

– Все в порядке, – радостно ответил Макс, которому передалось ее настроение. – Я удачно сработал в Лондоне, а теперь нахожусь в самом прекрасном месте на земле... Море, солнце, замечательный пляж, яхты, оливки с пивом... Для полноты ощущений не хватает только тебя!